Ритуалы бесконечности [= Обломки времени ] - Майкл Муркок

Они были футов тридцати высотой, прикинул Фаустаф.

– Мои хозяева, – представила Мэгги Уайт.

– Я рад, наконец, встретиться с вами, – сказал Фаустаф. – Я думаю, вы стоите перед некоторой дилеммой.

– Зачем вы пришли сюда? – заговорил один из гигантов. Его голос, казавшийся пропорциональным его размерам, был хорошо поставлен и звучал без эмоций.

– Чтобы выразить неудовольствие, кроме всего прочего, – ответил Фаустаф. Он чувствовал, что должен испытывать благоговейный страх перед гигантами, но, видимо, все, что привело к этой встрече, разрушило всякое основание для удивления, которое в другое время охватило бы его. И он знал еще, что гиганты сделали слишком много плохого, чтобы сохранить его уважение.

Мэгги Уайт объяснила, что произошло. Когда она закончила, гиганты поднялись и прошли сквозь стены света. Фаустаф сел на пол. Он чувствовал тяжесть в теле и холод, как будто часть его тела находилась под местной анестезией. Непрерывное изменение цветов вокруг него отнюдь не способствовало улучшению его самочувствия.

– Куда они пошли? – спросил он Мэгги.

– Обсудить то, что я им рассказала, – ответила она. – И это надолго.

– Вы можете сказать мне, кто они такие?

– Позвольте сделать это им самим, – возразила она. – Я уверена, что они это сделают.

Хозяева скоро вернулись. Когда они сели, один из них заговорил:

– Это модель всего. Недостаток людей в том, что они делают модель из частей целого и называют это целым. Время и пространство имеют модели, но мы видели только некоторые их элементы на ваших симуляциях. Наша наука определила эти величины полностью и дала нам возможность создавать симуляции.

– Я это понимаю, – сказал Фаустаф. – Но почему вы сначала создаете симуляции?

– Наши предки развивались на первичной планете много миллионов лет назад. Когда их общество развилось до необходимого уровня, они начали пользоваться Вселенной и понимать ее. Примерно десять тысяч ваших лет тому назад мы вернулись на нашу планету, познав Вселенную и изучив ее законы. Но мы обнаружили, что общество, породившее нас, разложилось. Мы такое, конечно, допускали. Но что мы недостаточно хорошо поняли, так это размеры, до которых мы сами физически изменились за время наших странствий. Мы бессмертны в том смысле, что будем существовать до конца настоящей фазы Вселенной. Это знание, естественно, изменило нашу психологию… И по вашей терминологии, мы стали суперлюдьми, но мы чувствуем, что это скорее потеря, чем достижение. Мы решили попытаться воспроизвести цивилизацию, породившую нас. На Земле оставалось несколько примитивных обитателей, у которых уже началось перерождение организма. Мы обновили планету, придав ей сущность, свойственную первоначальной Земле, когда цивилизация впервые начала принимать какие-то реальные формы. Мы предполагали, что обитатели отреагируют на это. Мы надеялись, и не было причин предполагать другое, на развитие расы, которая быстро достигнет уровня цивилизации, при котором появились мы. Но первый эксперимент провалился – обитатели остались на том же уровне варварства, на котором мы застали их, но начали воевать друг с другом. Мы решили создать совершенно новую планету и попытать счастья снова. Тогда, чтобы не нарушать баланса во Вселенной, мы расширили “бытие” до того, что вы, кажется, называете субпространством и создали там новую планету. Она тоже не была идеальной, но выявила недостатки нашей работы. После этого мы обнаружили более тысячи симуляций первичной Земли и постепенно приблизились к пониманию всей сложности проекта, который мы задумали. На каждой планете все имело свою роль. Все связано в неотъемлемой структуре. У людей каждой симуляции, животных, зданий, деревьев была физическая роль в экологии и социальной природе планеты, у них была психологическая роль – символическая. Это было сделано потому, что мы обнаружили, что население каждой новой симуляции (которое было скопировано с заброшенных ранее симуляций) полезно облекать в конкретную форму и драматизировать его символическую и психологическую роль до полной активации. В некоторой степени это было также профилактикой и во многом заменило рождение и детство взрослых особей, которых мы использовали. Вы, несомненно, заметили, что на новой симуляции нет детей. Мы обнаружили, что детей очень трудно использовать во вновь созданном мире.

– Но для чего все эти симуляции? – спросил Фаустаф. – Почему не одна планета, направленная по пути, который вам нужен?

– Мы попытались создать идентичную эволюционную модель общества, создавшего нас. И, возможно, это невыполнимо, как вы предполагаете. Психологический рост происходит слишком быстро. Все это обсуждалось еще до создания первой симуляции.

– Почему вы не можете вмешаться прямо? А теперь вы разрушаете миры с такой же легкостью, как и создаете.

– Они нелегко создаются, и их не просто разрушить. Мы не осмеливались обнаружить наше присутствие на симуляциях. Мы не существовали, когда развивались наши предки и, следовательно, никто не приглашает нас сейчас. Мы используем андроидов для разрушения заброшенных симуляций, а для более тонких работ использовали существ, более близких к людям, идентичных тому существу, которое доставило вас сюда. Они кажутся людьми, и естественно предположить, что если их деятельность обнаруживается и их миссия проваливается, трудно представить, что они применяются другими разумными созданиями. Это очень тонкий эксперимент, и особенно после того, как в него были вовлечены такие сложные существа, как вы, и мы не можем себе позволить вмешаться непосредственно. Мы хотим стать богами. Религия имеет значение для ранних стадий развития общества, но скоро эту функцию стала выполнять наука. Обеспечивать ваших людей “доказательствами” cуществования сверхъестественных существ будет против наших интересов.

– А как же убийство людей? У вас нет моральной позиции относительно этого?

– Мы убили очень немногих. Обычно население одной симуляции перемещается на другую. Только дети уничтожаются в любом случае.

– Только дети!

– Я понимаю ваш ужас. Понимаю ваши чувства относительно детей. Их необходимо, по вашим понятиям, иметь. По нашим же понятиям, вся раса – это и есть наши дети. Ваши чувства законны. Мы не обладаем такими чувствами, поэтому для нас они не имеют силы.

– Я вижу! – крикнул Фаустаф. – Но у меня есть эти чувства. Кроме того, я вижу изъян в ваших аргументах. Мы знаем, что наши дети будут развиваться не как наши собственные двойники. Это разрушает прогресс.

– Прогресс нам не нужен. Мы знаем основные законы всего. Мы – бессмертны! Мы уверены!

Фаустаф нахмурился на мгновение, потом спросил:

– Какие у вас существуют удовольствия?

– Удовольствия?

– Что заставляет вас смеяться, например?

– Мы не смеемся. Мы можем испытывать радость, если наш эксперимент будет удачным.

– Значит, сейчас у вас нет радостей? Ни чувственных, ни интеллектуальных?